Он стоял так, притиснувшись телом к двери, минуту или две. И его упорство было вознаграждено. Он вдруг совершенно явственно услышал какой-то вскрик. Женский! Или стон?! В любом случае в квартире кто-то был, хоть и не открывал!

Мишель стал крутить барашек звонка и стал барабанить в дверь. Он звонил, стучал, а потом замирал, прислушиваясь. Но ничего уже не слышал, словно там, за дверью, кто-то притаился.

Может, там грабители, которые проникли внутрь и теперь держат Анну, не давая ей подойти к двери? Вдруг — так?!

Мишель, прыгая через три ступеньки, побежал вниз, на первый этаж. Возле черного хода он отыскал давишнего господина с тростью.

— Скорее! — крикнул он. — Там кто-то есть! Нужно высадить дверь!

Господин с тростью с удивлением взглянул на взволнованного, с изменившимся лицом Мишеля.

— С чего вы взяли, что там кто-то есть? — недовольно спросил он.

— Я уверен, я совершенно уверен! — горячась, объяснял ему Мишель. — Я слышал там какие-то крики! Ступайте же скорее за мной! И найдите какой-нибудь инструмент, хоть даже топор!

Господин с усами, уступая напору Мишеля, двинулся за ним. Они поднялись на четвертый этаж, по дороге господин заглянул в свою квартиру и вынес из нее большой топор, которым колол дрова для камина.

— А вы точно уверены? — все сомневался, все спрашивал он.

— Ну конечно же! — уверял его Мишель.

Перед дверью они остановились, вновь прислушиваясь.

Тихо.

Но Мишель уже поддел планку, сунул лезвие топора в щель меж дверей и что было сил надавил на топорище.

Дверь скрипнула, поддалась, щель расширилась.

— Да помогите же! — крикнул Мишель.

Господин, оставив трость, надавил на топорище, дожимая недостающие миллиметры.

Дверь поддалась еще больше, язычок замка выскочил из паза, и дверь распахнулась.

Мишель, выставив вперед топор, готовый драться, бросился в квартиру. Господин с усами — за ним, угрожающе вскинув над головой свою увесистую трость.

Они забежали в одну комнату, в другую... Но никаких злодеев там не было. И никого не было!

Как же так?...

Но вдруг из-за дальней двери раздался явственный стон, который они услышали оба!

Там!...

Они подбежали к двери, встали по ее сторонам и выставили впереди себя свое оружие.

Вот теперь разом они ворвутся внутрь, и если там кто-то будет, они собьют его с ног — всех, сколько бы их там ни было!...

— Ну?...

Господин с занесенной тростью кивнул.

Мишель не знал, способен ли он рубить живого человека топором — он об этом как-то не задумывался, но он готов был, если увидит, что злодеи угрожают жизни Анны, даже убить их!

Из-за двери раздался еще один протяжный стон, который внезапно оборвался, сменившись какими-то сдавленными хрипами. И далее Мишель уже ни о чем не размышлял. Он отступил на шаг, что было сил пнул в дверь ногой, срывая с той стороны крючок, и, занеся для удара топор, прыгнул внутрь!... Вслед за ним, горячо дыша ему в затылок, вломился в комнату господин с тростью...

Глава 2

Положение было самое отчаянное...

Факт воровства не установлен.

Злоумышленники не обнаружены.

Квартира заложена.

Взятый под нее кредит — истрачен.

Впору было вешаться...

Но имели место и плюсы. Один — Ольга. Но он перевешивал все остальное!

По причине чего Мишель Герхард фон Штольц ни вешаться, ни стреляться, ни тем более травиться не собирался, пребывая в состоянии совершеннейшего счастья. Потому что был в состоянии влюбленности!

Но, увы, природа жизни такова, что счастье — это всегда лишь краткий миг меж сплошными неприятностями...

В дверь позвонили.

И еще раз.

Потом постучали. Ногой...

— Кто бы это мог быть? — удивленно подумал Мишель Герхард фон Штольц, который никого в гости в столь ранний час не ждал.

Ему бы не открывать, ему бы затаиться, изобразить свое отсутствие. Но это можно было бы истолковать как трусость, чего настоящие джентльмены допустить не могут!

Мишель Герхард фон Штольц прошел к двери и повернул в замке ключ.

На пороге стояли три крепких на вид паренька в кожаных куртках, с золотыми цепочками на шеях.

Странная с точки зрения просвещенного европейца мода. Слегка папуасская.

— Вы ко мне, джентльмены? — вежливо поинтересовался Мишель.

— К тебе, к тебе! — ответили ему незваные гости, оттирая его плечом в сторону и проходя мимо него в квартиру.

— Господа, с кем имею честь? — поинтересовался Мишель.

Гости оглядели квартиру, сунувшись в каждый угол, и по-хозяйски расположились, упав в кресла и на диван. Что было по меньшей мере невежливо с их стороны.

«Надо бы выставить их вон», — решил про себя Мишель Герхард фон Штольц, лежа на полу.

«Ага, попробуй! — возразил ему внутренний, принадлежавший Мишке Шутову голос. — Ты глянь, какие бугаи!»

Как будто это может иметь какое-то значение!

Бугаи?... Пусть бугаи! Тем хуже для них!

— Нуты чего, в натуре? — довольно миролюбиво спросили гости.

«А че за базар?» — попытался было вступить в мирные переговоры Мишка Шутов. Но Мишель Герхард фон Штольц, опередив его, взял и ляпнул:

— Джентльмены, вам не кажется, что вы дурно воспитаны? Соблаговолите покинуть помещение!

У пареньков челюсти отвисли.

— Ты че, фраер, сильно борзый, да?

Еще был шанс уладить все по-тихому. Найти общий язык, сказав: мол, какой базар, пацаны, если есть какая предъява, то всей душой!...

Но Мишель Герхард фон Штольц был непреклонен.

— Пожалуйста, выйдите вон! — указал он на дверь.

— А «бабки»? — удивились незваные гости. — Ты «бабки» под хату брал?... И где они?

Оказывается, эти пацаны были не просто так, а правильными, с трудовыми книжками пацанами и служили во вполне приличном и уважаемом учреждении. В банке.

— Ты че, фраер, нас за лохов держишь? Кинул банк на кучу «бабок» — и концы в воду?...

Что, на каком языке и по какому поводу они сказали, Мишель Герхард фон Штольц понял не вполне, хотя в совершенстве владел несколькими европейскими языками и диалектами.

Зато понял обитавший в шкуре фон Штольца на правах другой его половины Мишка Шутов, детство которого прошло не где-то там, за границами, а в российской глубинке. Это потом он стал фон Штольцем, настолько сжившись с новым своим обликом, что стал подзабывать о своей комсомольской юности и пролетарском происхождении. А иначе нельзя, иначе в два счета провалишься, сев лет на двадцать на тюремные, где-нибудь в графстве Йоркшир, нары!

Но это — там, а здесь, в родной сторонушке, из «фона» полез тот прежний, Мишка Шутов. Который быстро сообразил: е-мое... Так это ж «крыша» банка требовать возврат кредита пришла! Которого нет. Равно как накапавших по нему процентов.

Ах вот оно в чем дело! Всего лишь...

— Милостивые государи, — желая решить вопрос миром, сказал Мишель Герхард фон Штольц. — Так получилось, что в настоящее время я не располагаю требуемыми суммами, но хочу вас заверить, что все мои долговые обязательства остаются в силе...

Чего-чего?...

— Кончай горбатого лепить! — предупредили пацаны, обступая должника, — «Бабки» на бочку или хату — банку!

Что — «хата»... Он отдал бы ее с превеликим удовольствием, потому что был вполне счастлив и в этом, в спальном районе, в типовом однокомнатном «шалаше». Но та «хата» была не его — она принадлежала Административно-хозяйственному управлению делами Президента. А впутывать президентов в свои личные дела было не в правилах фон Штольцев!

— Господа, я понимаю всю щекотливость сложившейся ситуации, но хочу вам доложить...

Доложить Мишель Герхард фон Штольц ничего не успел, потому что ближайший к нему бугай треснул его кулаком в ухо.

— Вы превратно меня истолковали, — хотел было объясниться Мишель. — Я не отказываюсь платить, я всего лишь прошу о пересмотре сроков кредита, беря на себя повышенные процентные обязательства...